Меньшиков М. Эхо далекого выстрела. «Морской сборник», 1990, №11, с.79-81. |
|
Издание:
"Морской сборник"
|
Год:
1990
|
Месяц:
11
|
День:
|
|
|
|
|
|
Иллюстрации:
|
Содержание:
Меньшиков М. Эхо далекого выстрела. «Морской сборник», 1990, №11, с.79-81. («Орлица»).
В сводном отряде революционных матросов, прибывших в октябре семнадцатого года из Гельсингфорса в Петроград, мелькали и бескозырки с золотистыми буквами «Орлица». Не только нынче, но и в далеком от нас 1917 г. мало кому было известно имя этого первого русского авианесущего корабля.
В личном архиве ветерана морской авиации Михаила Дмитриевича Меньшикова — участника Октябрьской революции, гражданской и Великой Отечественной войн, кавалера шести боевых орденов и многих медалей чудом сохранились несколько фотоснимков времен первой мировой войны. На одном зз них запечатлен и сам хозяин исторических документов — моряк с «Орлицы» Михаил Меньшиков с Георгиевской медалью, наградой за лично сбитый в воздушном бою над морем кайзеровский самолет.
...В тот осенний день 1917 г. мог ли он даже помыслить, что его служба на родоначальнике отечественных авианесущих кораблей станет первой ступенью летной биографии будущего красного командира и полярного авиатора...
Перебирая пожелтевшие фотографии, Михаил Дмитриевич вспоминает:
НЕЗАДОЛГО перед первой мировой войной я перешел с Адмиралтейского судостроительного завода на Пути-ловскую верфь. Там определился слесарем-чертежником в цех, который специализировался на переоборудовании вспомогательных судов для Балтийского флота.
Как-то, дело было в начале 1915 г., получил задание осмотреть на борту однотрубного транспорта палубную оснастку с тем, чтобы подготовить чертежи для изготовления крепления к... гидросамолетам. Я загорелся предстоящей работой. Ведь речь шла о нашей первой российской авиаматке!
Когда взбежал по трапу на борт, сразу приметил: сварщики, монтажники, плотники, слесаря, опытные корабелы, уже основательно «перелицевали» грузовой транспорт. Между полубаком и спардеком, а также на юте расположились крытые стоянки, каждая для двух гидросамолетов. «Ангары» — на жестком каркасе. Крыша — из легкого металла. Сверху, чтобы защитить от ржавчины, натянули просмоленный брезент. Он же служил боковыми «стенами» ангаров.
В кормовой части, под ангаром, оборудовали ремонтные мастерские. Их оснастили фрезерными и токарными станками, инструментом для обработки дерева и пиломатериалов. Установили их палубе и довольно громоздкую динамомашину. Она работала на жидком топливе независимо от судового машинного отделения, обеспечивала электроэнергией подводные лебедки корабельных кранов-стрел, осуществлявших спуск на воду и подъем на борт гидросамолетов.
Переоборудованный под авиаматку сухогруз получил вооружение: шесть 75-мм орудий — два на полубаке, четыре на спардеке и одну скорострельную 47-мм зенитную пушку, установленную на кормовом мостике.
Над люком машинного отделения протянули металлическую сетку — своеобразную защиту от авиабомб. Ведь в ту войну они были еще сравнительно легкими, сбрасывались поначалу вручную...
В топливные бункеры «Орлицы» загружался уголь, и во время аврала черная угольная пыль поднималась над палубой столбом...
В мае 1915 г. меня призвали на действительную службу и направили на Балтийский флот. Прошел строевую и огневую подготовку во втором петроградском полуэкипаже и был направлен в Кронштадт. Там, уже будучи в «переходящей роте» первого экипажа, получил предписание явиться для прохождения дальнейшей службы на авиаматку «Орлица». Я обрадовался, когда узнал об этом. Ведь за время стоянки корабля на Путиловской верфи я привык к нему и чувствовал себя в нем как дома. На корабле меня зачислили в состав экипажа одного из четырех самолетов перво-
с.79
го гидроотряда морской авиации Балтфлота воздушным стрелком-наблюдателем. К бескозырке с надписью «Орлица» прибавился целый комплект кожаного обмундирования: шлем, куртка, перчатки, сапоги на шнурках, в общем — летная экипировка, о которой давно мечтал.
Подошел и день моего первого вылета. Он остался в памяти на всю жизнь!
Выход в небо гидросамолета в те годы, когда только зарождалась отечественная военно-морская авиация, конечно, отличался от стремительного старта реактивных машин с палуб современных кораблей.
А тогда с помощью стрелы-крана со скользящей лебедкой, чем-то напоминавшей спиннинг, из «ангары» осторожно выводился приподнятый, подвешенный за трос самолет, который крепился крюком-«гаком» за верхнюю плоскость над мотором. Матросы палубной команды длинными шестами подстраховывали машину от удара о борт, корабля при спуске на воду.
Тем временем экипаж: летчик, бортмеханик и я — воздушный стрелок — грузился на катер и, отойдя от «Орлицы» метров на 20 — 25, поджидал завершения спуска «летающей лодки». Когда гидросамолет «приводнялся», мы переходили на его борт. Бортмеханик отцеплял «гак». Катер, взяв самолет на буксир, отводил его в сторону от авиаматки. Пилот запускал мотор, и катер, выбрав буксирный трос, отваливал от гидросамолета.
Меня от встречного потока воздуха прикрывал небольшой козырек из плексигласа, покрытый капельками соленых брызг. Над головой стрекотал мотор. Набирая обороты, выводил свою свистящую мелодию пропеллер. Прошла минута-другая, и гидросамолет оторвался от волн Рижского залива.
В этот день погода была ясная. На высоте пятисот метров мы стали барражировать над «Орлицей». Невиданная картина открылась перед моим взором: наш корабль показался миниатюрной моделью на огромном «пьедестале» моря малахитового цвета. Рядом с «Орлицей», словно оброненное в море птичье перышко, чернел легкий миноносец — наш «ангел-хранитель», постоянно сопровождающий авиаматку...
В 1916 г. «Орлица» действовала в составе 1-й бригады Балтийского флота, базировавшейся в одном из небольших портов на побережье Моонзундского пролива. В нее входили броненосец «Слава», дивизион эсминцев, вспомогательные суда.
Основной район боевых операций охватывал Рижский залив и прилегающие острова, так как русско-германский фронт своим северным флангом упирался как раз в этот участок побережья Балтики. 12-дюймовые орудия «Славы» — главный калибр и ударная сила бригады — вели огонь по немецким позициям с моря. В задачу гидросамолетов «Орлицы» входила корректировка артиллерийской стрельбы кораблей и их прикрытие от налетов вражеской авиации, воздушная разведка, связь между боевыми судами.
...Когда в 1915 г. я начал совершать боевые вылеты, на вооружении «Орлицы» находились гидросамолеты типа М-5 конструкции талантливого инженера Д. Григоровича. Их скорость достигла 128 км/ч, потолок высоты — почти четыре тысячи пятьсот метров, про^ должительность полета — 5 часов. Хотя эта. машина превосходила по летным качествам аналогичные зарубежные гидропланы «ФБА», «Кертисс» и ряд других, у нее был большой недостаток — она не имела вооружения; поэтому наши задачи в основном ограничивались воздушной разведкой.
Когда же приходилось сближаться с самолетами противника, я старался поразить выстрелом из своего пистолета немецкого пилота и таким «дуэльным» огнем сбить вражескую машину. Но поразить цель редко кому удавалось. Самолет часто попадал в воздушную болтанку, корпус его дрожал, да и встречная сильная струя воздуха мешала вести прицельную стрельбу. Наш огонь производил тогда скорее психологическое воздействие на неприятеля.
Ситуация резко изменилась уже в следующем, 1916 г. «Орлица» получила «летающие лодки» М-9 того же авиаконструктора Григоровича, но уже имевшие на вооружении пулемет. Самолет мог брать на борт и бомбы. Воздушный стрелок располагался с пулеметом в носовой части. В основной кабине летчик пилотировал машину, а бортмеханик, сидя рядом с ним, сбрасывал бомбы,
с.80
Их подвешивали под плоскостями на зажимах, соединенных с кабиной приводом-тросом.
Однажды, случилось это летом 1916-го, в воздух поднялись все четыре гидроплана «Орлицы» и стали барражировать над нашей эскадрой. В какой-то момент я заприметил из своей кабины, как к нашим кораблям подкрадывается четверка кайзеровских самолетов. Нетрудно было угадать их намерение.
Мы тут же устремились навстречу немцам.
....Мотор «Сальмон» мощностью 150 л. с. гидросамолета ревет на предельных оборотах. Я слышу, как пропеллер яростно врезается в воздух. Пулемет изготовлен к бою. Поправляю очки и ловлю в прицел один из немецких самолетов типа «Гота». Еще немного— и жму на гашетки.
Промах! Очередь трассирующих пуль из моего пулемета прошла чуть ниже цели. Идем на разворот и снова устремляемся наперерез четверке самолетов неприятеля, продолжающих атаку на наши боевые корабли. В носовой части ближайшего к нам немецкого самолета мелькают огневые вспышки. Значит, противник ведет огонь по нам. Беру пилота с «Готы» на мушку. Дрожи пулемета даже не почувствовал, но вдруг вражеская машина странно задрала нос и завалилась на крыло, переходя в штопор. Мы провожаем ее почти до воды. Фонтанный всплеск — и сбитый самолет погружается в волны.
Еще один «кайзер», распустив хвост дыма, горит, идет со снижением к воде. Два остальных прекратили бой и удирают восвояси.
Все четыре наших самолета вернулись на авиаматку. Потом я узнал: за воздушным боем следила вся эскадра. Моряки-балтийцы были очень обрадованы нашим успехом. Я получил Георгиевскую медаль IV степени. Боевую награду мне вручили на палубе «Орлицы», перед парадным построением всего экипажа.
ГИДРООТРЯД «Орлицы» неоднократно отражал атаки неприятельских самолетов кораблей бригады. Тогда немцы повели настоящую охоту за русской авиаматкой.. Их гидросамолеты устраивали засады на замаскированных временных стоянках на островах, выжидая момент, когда можно атаковать «Орлицу», идущую в охранении лишь одного миноносца с гидропланами в ангарах.
...Однажды «Орлица» проходила траверз острова Руно. Внезапно со стороны Ирбенского пролива, прикрывшись западной оконечностью острова, вынырнул кайзеровский самолет. Все наши гидропланы, как обычно в походе, были укрыты в палубных ангарах. Горнист сыграл боевую тревогу. Я занял место у дальномера, на крыше ангара. Громким голосом — по живой цепочке матросов — стал передавать орудийной прислуге кормовой зенитной пушки дистанцию до атаковавшего нас неприятельского самолета.
Сбрасываемые бомбы ложились то с правого, то с левого борта, поднимая целые водяные столбы и осыпая палубу градом осколков.
Немец сделал два захода, затем, очевидно, израсходовав весь боекомплект, круто развернулся и ушел на запад.
...В начале осени 1917 г. противнику, чья эскадра превышала боевые силы действующего против немцев Балтийского флота почти в три раза, удалось прорваться в Моонзундский пролив и занять острова Эзель, Даго, Моон, Борис. Однако, несмотря на значительный перевес германских военных сил, немцам не удалось уничтожить Балтийский флот и захватить Петроград с моря. Свою лепту в ратный подвиг балтийцев внес и экипаж нашей «Орлицы». Но не только воинской храбрости учила нас служба на первой русской авиаматке. Боевой корабль стал для меня хорошей революционной школой. На нем было около сорока большевиков. Поэтому среди матросов-балтийцев, которые во время Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде участвовали в штурме Зимнего дворца, были и моряки с «Орлицы».
Не изгладились из памяти октябрьские дни 1917 г. в граде на Неве, эхо далекого выстрела «Авроры». На огромную, мощенную булыжником площадь к Петроградскому Совету рабочих и солдатских депутатов со всех концов города стекались люди. Рабочие-красногвардейцы, солдаты, перепоясанные пулеметными лентами матросы. Вечером перед зданием Смольного вспыхнули костры. Их отблески вырывали из темноты стволы орудий, пулеметов, бронемашины..
Радостная весть в одно мгновение облетела всех: в Смольный прибыл В. И. Ленин. Каждый почувствовал, что приближается самый решительный момент в борьбе за народную власть. И действительно, ночью мы взяли Зимний — последний оплот Временного правительства.
В память об этой исторической ночи храню ленточку своей бескозырки.
М. МЕНЬШИКОВ
с. 81
|
Эта карточка не связана с другими карточками.
|