Коломинов В. Путешествие гардемарина Римского-Корсакова. «Морской сборник», 1989, №1, с.93-95. |
|
Издание:
"Морской сборник"
|
Год:
1989
|
Месяц:
1
|
День:
|
|
|
|
|
|
Иллюстрации:
|
Содержание:
КТО не знает его как автора многих опер, симфонических произведений, романсов? Но о том, что композитор окончил морской кадетский корпус и совершил почти трехлетнее плавание на военном парусном корабле, известно немногим. Это и понятно, выдающиеся заслуги Н. Римского-Корсакова перед отечественной культурой отодвинули на второй план другие стороны его деятельности. Сам композитор в написанной на склоне лет «Летописи моей музыкальной жизни» оставил мало сведений о своей службе на флоте. Поиск материалов, связанных с учебой Римского-Корсакова в Морском кадетском корпусе и его плаванием на парусном корабле, привел меня к внучке композитора Людмиле Владимировне Римской-Корсаковой. Она-то и передала мне заветную коричневую папку с письмами Николая Андреевича к матери Софье Васильевне и другим близким и родным людям. Из них я узнал подробности жизни Римского-Корсакова с 1862-го по 1865 г.
Летом 1862 г. завершалась шестилетняя учеба в Морском кадетском корпусе. В одном из писем матери он сообщает: «Предметы, которые проходят у нас в старшем гардемаринском курсе: астрономия, пароходная механика, морская практика, морская съемка, теория кораблестроения, физическая география, морская артиллерия, русский, французский и английский языки». По окончании учебы в корпусе выпускнику присваивалось учрежденное еще Петром I звание гардемарин, а при положительной аттестации по прохождении морской практики — первое офицерское звание — «мичман».
Николай серьезно относился к службе на флоте. В период подготовки к экзаменам он сокращает занятия любимой музыкой, «чтобы одно не мешало другому».
Но вот экзамены позади. Римский-Корсаков и еще трое его товарищей по корпусу Вильгельм Линден, Ипполит Андреев, Александр Бахтеяров приказом морского министра направляются ■на строящийся в Кронштадте клипер «Алмаз».
14 августа в 1862 г. (1) он вышел из дока. Начались так называемые достроечные работы. Николай пишет: «В пять тридцать встаешь, отправляешься на работу, в одиннадцать тридцать возвращаешься, в два уходишь опять на работу, в пять тридцать опять приходишь домой. И так каждый день».
21 октября 1862 г. под громкое «Ура!», раздававшееся со всех судов, стоявших на рейде Кронштадта, «Алмаз» вышел в море. Курс — порт 'Киль. Для Николая и его товарищей началось первое испытание. Уже в первую ночь разразился шторм, который продолжался трое суток. Весь переход гардемарины стояли вахту у штурвала. Вот как Римский-Корсаков передает свои ощущения: «Ветер рассвирепел так, что в каюте ничего нельзя было поставить, все падало. И мы обедали из общей кастрюли, так как из тарелок все проливалось и все бы они перебились». 25 октября клипер вошел в Нильскую бухту. Команде разрешалось посетить город.
Киль не оставил у Николая яркого впечатления. «Улицы кривые, узкие, дома старой постройки», — пишет он матери. Запомнилась ему встреча с сыном декабриста Александра Муравьева, который осваивал курс наук в местном университете. Он рассказал гардемарину о восстании декабристов, о сибирской каторге, где долгие годы томились и погибали многие участники восстания.
11 ноября «Алмаз» покинул Кильскую бухту и взял курс на английский порт Грейвсенд, расположенный на реке Темзе. Переход продолжался неделю.
Город удивил Николая чрезвычайной дешевизной фруктов. «Я здесь объедаюсь за себя и за тебя, милая мама, как ты меня просила, дюшесами, грушами, кокосами», — сообщает он в одном из писем. Свое впечатление о реке-труженице Темзе выразил так: «На ней большое движение, пароходы и купцы снуют, толкотня страшная».
В Англии клипер «Алмаз» задержался до середины марта 1863 г., так как требовалось произвести некоторый ремонт. Но поступил приказ морского министра срочно выйти в море в Либаву.
Ночью 16 марта «Алмаз», вооруженный семью пушками, взял курс на Либаву. Ему была поставлена задача пресекать попытки доставки оружия морем патриотам Польши, поднявшим восстание. Во время крейсирования вдоль побережья Польши «Алмаз» заходил в порты Паланга и Либава для пополнения запаса пресной воды и продуктов. Как свидетельствует шканечный (вахтенный) журнал, обнаружить корабли с оружием для повстанцев не пришлось ни разу.
13 июля 1863 г. «Алмаз» стал на якорь на рейде Кронштадта. А уже через пять дней ночью в составе эскадры под командованием контр-адмирала С. Лесовского покинул родные берега. В эскадру входили фрегаты «Александр Невский» и «Пересвет», корветы «Витязь» и «Варяг», клипер «Алмаз». Неизвестно было, на каком из кораблей находился командующий эскадрой. Сохраняя секретность, адмиральский флаг не поднимался.
5 августа 1863 г. «Алмаз» вышел в
------
(1) Здесь и далее даты приводятся по старому стилю.
93
Атлантический океан. Здесь началось его автономное плавание. Римский-Корсаков с грустью пишет: «Сегодня в последний раз увидели эскадру на горизонте». Клипер по приказу адмирала взял курс на Нью-Фаундлендскую банку.
Впервые о цели похода упоминается в письме, написанном 26 сентября 1863 г. «Капитан объявил, — сообщает он, — что идем в Нью-Йорк всей эскадрой, а оттуда разойдемся в случае войны».
Это было вызвано обострением отношений России, с одной стороны, и Англией с Францией — с другой, связанными с восстанием в Польше. В случае вмешательства Англии и Франции в польские дела царское правительство готово было начать против них боевые действия. Учитывая опыт Крымской войны, когда пришлось затопить запертые в Севастополе корабли Черноморского флота, правительство принимает решение вывести две эскадры в открытое море — одной из них была эскадра контр-адмирала С. Лесовского. Командующие эскадрами получили секретное предписание: по получении известия об объявлении Россией войны рассредоточиться в Тихом и Атлантическом океанах и уничтожать вражеские суда. План этот не был приведен в исполнение, так как дело не дошло до нового военного столкновения между Россией и двумя западными державами. В то же время пребывание русских эскадр в Америке сыграло положительную роль в развитии русско-американских отношений.
Ко времени прихода «Алмаза» в Нью-Йорк на рейде уже стояли корабли Англии и Франции. Николай пишет: «Помимо русской эскадры здесь стоит английский корабль и фрегат, французский фрегат и бриг. Газеты спорят насчет целей нашей эскадры, некоторые пишут против русских, в военном платье на берег нам показываться нельзя».
Лишь в oктябре команды русских кораблей смогли сойти на берег. 10 октября Николай с группой офицеров совершает путешествие к Ниагарскому водопаду, до которого они добирались на пароходе по реке Гудзон, а затем поездом.
22 ноября «Алмаз», корветы «Варяг» и «Витязь» вошли в реку Потомак и стали на якорь в нескольких милях от Вашингтона. Командам судов было разрешено ознакомиться со столицей США. «Как видно с первого взгляда, это совершенно молодой город, — пишет в одном из писем Николай, — улицы ужасно широки и неустроены, город раскинут на очень большом пространстве, на нескольких холмах. На большей части улиц грязь, и во многих местах город выглядит еще совершенной деревней. Главная улица ведет к Капитолию, расположенному на холме, откуда открывается прекрасный вид на весь город».
В начале января фрегаты «Александр Невский» и «Пересвет», корвет «Витязь» снялись с якоря и взяли курс па Гавану. «Алмаз» же направился в главный город штата Мэриленд Аннаполис, чтобы сменить рангоут. В ходе работ выявилась необходимость установки новых мачт. Лишь в начале мая корабль был отремонтирован «и мы, — как пишет Николай, — вступили под паруса». Курс клипера на (лстрсща Зеленого Мыса". 23 мая «Алмаз» прибыл в Порто-Гранде (Миндело), расположенный на острове Сант-Винсент (Сан-Висенте).
Через три дня «Алмаз», пополнив запас пресной воды, снялся с якоря и взял курс на Южную Америку. И снова потекли однообразные будни, кото-
94
рые отличались лишь количеством пройденных миль.
7 июня 1864 г. клипер «Алмаз» пересек экватор и вошел в Южное полушарие, а двадцатью днями позже бросил якорь на рейде Рио-де-Жанейро. «Вид города и рейда великолепный, —-пишет Римский-Корсаков, — город расположен на горе, так что улицы ночью кажутся огненными ниточками и весь город как будто иллюминирован. У входа на рейд стоит остроконечная гора, названная «Сахарной головой», множество пальм и зелени. Город расположен в бухте, глубоко вдающейся в землю. Европейцы, первые прибывшие сюда, думали, что это река, потому и назвали ее Рио-Жанейро (жанейро — январь) — месяц, в который они прибыли сюда».
Римский-Корсаков посетил летнюю резиденцию императора Бразилии в городе Петрополисе. Путешествие совершал на пароходе и лошадях. На обратном пути он любовался водопадом. Итамарит, что означает «блестящий камень» или «скала», наблюдая за работой дровосеков, валивших деревья в горах. Побывал в ботаническом саду, где видел огромное количество светящихся мух. «Свет, излучаемый ими, очень ярок и немного зеленоватого цвета», — замечает он.
Интересны наблюдения Римского-Корсакова за положением негров в Бразилии. «Я замечал, — пишет он, — что положение свободных негров (здесь есть и свободные, и рабы) гораздо лучше, чем в США, свободные здесь одеваются лучше и допускаются во все общественные места».
9 июля 1864 г. «Алмаз» покинул Рио-де-Жанейро. Курс — на Монтевидео. При прохождении островов Святой Екатерины в днище корабля была обнаружена течь. Она оказалась настолько опасной, что «Алмазу» пришлось вернуться в Рио-де-Жанейро и стать в док. Была снята медная обшивка, проконопачено днище и установлены новые медные листы. Однако поступление забортной воды не прекращалось. Ремонтные работы затянулись надолго. Эскадра Лесовского уже прибыла в Кронштадт, затем ее флагманский корабль «Александр Невский» покинул родные берега, взяв курс на Средиземное море, а на клипере еще продолжался ремонт. В добавление ко всему среди команды начала распространяться дизентерия. «Вчера мы заплатили первую жертву тропикам, — пишет Римский-Корсаков, — один из наших матросов умер после семидневной дизентерии. На борту 12 —15 человек больных постоянно, лихорадка, понос. Многие офицеры гоже страдают желудочными болями. Командир скорее хочет уйти отсюда, так как больных желудком прибавляется».
В день, когда команда клипера отметила два года плавания, на борт были доставлены приказы морского .министра. Одним предписывалось идти в Европу. Другим приказом гардемаринам И. Андрееву, А. Бахтеярову, В. Линдену, Н. Римскому-Корсакову присваивалось первое офицерское звание мичман.
24 октября «Алмаз» покинул Рио-де-Жанейро. Словно почетный эскорт вдоль бортов клипера плыли дельфины. «Они целыми стаями обгоняют его, режут судну «нос» и, фыркая, выскакивают из воды: лишь ночью они стали уходить ближе к берегу, оставляя за собой огненные следы и искры».
Как же команда проводила долгие дни и недели в море, чем она занималась? Об этом мы также узнаем из писем. «Команду будят в шесть тридцать, офицеры встают в семь. В семь тридцать чай, с девяти до одиннадцати парусные или артиллерийские учения. Команда обедает в одиннадцать тридцать, мы в двенадцать. До четырнадцати команда отдыхает. Потом бывают какие-либо работы, учение грамоте и т. п. Иногда опять парусные учения. В пять тридцать матросы ужинают. После ужина собираются у грот-мачты песельники, тянут разные песни часов до семи. В семь часов ужинаем мы. Потом кают-компания пустеет. Кто ложится спать, у кого вахта ночью. Дни проходят однообразно, одно развлечение — наши макаки (числом семь), которые предпочитают прыгать по мачтам».
18 декабря клипер «Алмаз» бросил якорь на рейде испанского порта Кадикс. «Город довольно красивый с моря, — замечает Николай, — но здесь, холод. Бррр-р какой холод. Вот тебе и благословенное небо Андалузии».
В ночь под новый 1865 г. «Алмаз» прибыл в Вилла-Франка. Его приветствовали стоящие на рейде фрегат «Александр Невский», корветы «Олег» и-«Витязь». Вместе с клипером «Алмаз» они проводили совместные учения вплоть до апреля. Корабли заходили в Тулон, Геную и другие порты Средиземноморья. В мае суда взяли курс к родным берегам.
В шканечном журнале клипера «Алмаз» 21 мая вахтенный офицер сделал следующую запись: «В одиннадцать ноль-ноль вошли в военную гавань Кронштадта, спустили флаг, гюйс, вымпел и окончили кампанию».
Так завершилось плавание Николая Андреевича Римского-Корсакова к берегам Южной и Северной Америки. Море покорило будущего композитора на всю жизнь. И если Римский-Корсаков стал бесспорно лучшим в музыкальном мире «маринистом», то в этом сыграли конечно, свою роль и впечатления, полученные будущим композитором во время его путешествия на клипере. Выдающийся музыкальный критик А. Серов писал об опере Римского-Корсакова «Садко»: «Эта музыка переносит нас в глубь волн, это что-то «водяное», «подводное» настолько, что никакими словами нельзя было бы выразить ничего подобного... Это произведение принадлежит таланту огромному в способности живописать при помощи музыки...»
В. КОЛОМИНОВ,
кандидат исторических наук
|
Эта карточка не связана с другими карточками.
|